не делала этого, потому что отец это увидел и сам сделал мне больно.
— Вики! Это нарушение закона, я могу с лёгкостью посадить его в тюрьму!
— Нет! Прошу, ты обещал никому не говорить! Поэтому я не хочу домой, потому что он снова скажет, что я никчемна, здесь я чувствую себя в безопасности, но я не хочу, чтобы он сидел в тюрьме…
— Тогда ты будешь выполнять мои условия, — она с удивлением посмотрела на меня. — Я буду тщательно следить за тем, что ты ешь, и что ты вообще ешь. Я же вижу, что ты практически не притрагиваешься к еде, так нельзя. Ну, так что? Договорились?
— Тогда я останусь здесь ещё на неделю, — она протягивает мне руку.
— Да хоть на три! — Я улыбаюсь ей и пожимаю её хрупкую руку.
Между нами повисает молчание. Оно не неудобное или что-то ещё. Просто каждый задумался о своём. Мы сидим на полу, облокотившись на кровать, и думаем каждый о своём.
— Я ненавижу плакать на глазах у людей. Я ненавижу жаловаться о своих проблемах. Я ненавижу это, потому что на самом деле им всё равно. Ты просто выглядишь так, словно ищешь внимания. Ты выглядишь слабым, и я ненавижу это, — её голос нарушает идиллию тишины, я поворачиваю голову в её сторону, и недолго думая беру за руку и, встав, тяну за собой.
— Идём Вики! — Она еле успевает за мной и чуть ли не падает, когда мы выбегаем из её комнаты. Эту девушку нужно спасать.
— Куда? — Смеясь, кричит она.
Мы забегаем на третий этаж и заходим в библиотеку.
— Мне же суда нельзя, — говорит она, но тут же затихает, когда видит всё её окружающее. Она осматривает высокие полки с книгами, столы диваны и всё что здесь есть. Я подхожу к роялю и сажусь на стул.
— Ты играешь? — Подойдя ко мне, спрашивает она.
— Да, но сейчас не об этом. — Я отодвигаюсь и она садиться рядом. — Смотри Вики, — говорю я, положив свою ладонь поверх её и проиграв короткую мелодию на пианино её пальцами. — Жизнь похожа на пианино. Белые клавиши — счастливые дни, — Я посмотрел на неё, она задумчиво смотрит на клавиши, — чёрные — грустные дни. Просто помни, что для того, чтобы создавать музыку, — Я проиграл ещё одну мелодию.
— Тебе нужны и те, и другие клавиши, — заканчивает она за меня.
Когда она поднимает на меня свои глаза, я вижу в их выражении изменение. Кажется, она, наконец, поняла, что не может всё всегда быть хорошо, так же как и всё никогда не может быть плохо.
Лия.
Снимаю, наконец, платье с надоедливыми туфлями и, накинув лёгкий халат, открываю дверь в нашу спальню и вижу, что Алекса всё ещё нет. Захожу в его кабинет и вижу своего мужа за столом, он снова разбирает какие-то бумаги. Последнее время он выглядит чересчур уставшим.
— Хватит уже Алекс, ты и так всю ночь работал, дай себе отдохнуть, — пойдя к нему и положив ладони на его плечи, говорю я.
— Осталось совеем немого, — его измученный голос заставляет почувствовать себя ужасно, он берёт на себя практически всю работу.
— Давай-ка я попробую, — он удивлённо смотрит на меня, но всё же уступает мне место. — Ну и что ты здесь так долго думал? Тебе просто нужно посчитать эти цифры, написать сумму и поставить роспись. — Доделав самую последнюю страницу, я поднимаюсь со стула и попадаю в ловушку из его рук. — Ты выглядишь слишком уставшим, ты здоров?
— Конечно, но Чарльз сказал, что я выгляжу вполне хорошо и даже лучше него.
— Да он выглядел сегодня просто ужасно, — говорю я, чуть хмурясь.
— Мне нужно тебе кое-что сказать, — не нравиться мне его тон. Точно с таким же тоном он рассказал мне про то, как Кай свалился с лошади. Я с опаской смотрю на него.
— Ты же знаешь про нападения на Францию? — Осторожно начинает он.
— Да, конечно.
— Ну, так вот, Хонор попросил у нас помощи и мы с Чаком едем к нему, — устало говорит он, но эти его слова просто вводят меня в ужас.
— Нет! — Твёрдо говорю я, смотря на мужа. Он рехнулся?
— Я знал, что ты это скажешь, но уже всё решено, — Алекс сильнее сжимает свои руки на моей талии, чтобы я не убежала от него.
— Вы никуда не полетите! Нет Алекс. Ты понимаешь, какая это опасность!? Для тебя, для Чака?
— Франция нуждается в нашей помощи, Хонор мой друг и твой тоже, нужно помочь.
— Но не рискуя же собственной жизнью! Вас могут убить,… это ты понимаешь? — Я стихаю, в моём голосе больше нет твёрдости.
— Всё будет в порядке, им незачем наподдать на нас.
— Алекс, прошу, не надо! — Я положила ладони ему на грудь. Одна мысль о том, что с ними может там произойти, просто убивает меня изнутри.
— Всё уже…
— Поговорим завтра, — мой голос уже похож на мольбу, — когда у нас будут свежие головы. Хорошо?
— Да, хорошо, — устало говорит он.
Но, кажется, они и вправду всё уже решили, но как я смогу просто сидеть здесь одна и ждать вернуться они целы и невредимы, или их там подстрелят? Не знаю с чего у меня это дурное предчувствие, но думаю, если оно у меня есть, значит, оно неспроста.
Глава 10
Я не твоя!
За свои восемнадцать лет я никогда не терял родных, думаю, это большая удача, но рано или поздно приходиться прощаться, как бы нам того не хотелось. Сегодня я понял, какого это, терять людей, которых любишь. Хоть я и был готов к его смерти,… это всё равно не может не разбить меня на жалкие кусочки.
Сегодня ночью в три ноль три раздался звонок в папином кабинете, мама подошла к телефону и сняла трубку, это была Оливия. «Джейсон умер, — сказала она. — В своей постели, его только что увезли».
Потом мама разбудила папу, а сейчас она разбудила меня и рассказала мне всё это и вышла из моей комнаты к отцу. Честно, я думал, что буду чувствовать себя гораздо хуже, наверное, я ещё не полностью осознал то, что дедушки больше нет.
Приглушённая лампа освещает рабочий стол и стену с фотографиями, теперь я смогу видеть его лишь на фотографиях, напоминать, освежать воспоминания, чтобы те окончательно не стёрлись.
Быстро приняв душ, выхожу и натягиваю джинсы и лёгкую темно-синюю кофту, это один из крайне редких случаев, когда мне абсолютно всё равно на мой внешний
